Арийский миф в современном мире - Страница 219

219

Другой хитрой уловкой того же злокозненного врага авторы называют «безнациональных подружек», то есть жен-евреек, которые нередко имелись и у советских вождей. Вопреки всем фактам, говорящим о прямо противоположном, эти жены наделяются мистической способностью так воздействовать на своих мужей, что те забывали свои язык и культуру (Руслан… 1997: 4–5, 40, 57). Авторы откровенно сообщают то, о чем Гумилев решался когда-то говорить лишь иносказательно. Они показывают, для чего им нужен хазарский эпизод. Ведь «на примере хазар Внутренний Предиктор России осознал опасность культурной экспансии иудаизма», который якобы отбирал у народа память, превращая его в «безнациональный сброд». «Внутренний Предиктор» заявляет, что именно в этом состоит миссия евреев в современном мире, чему следует всеми силами сопротивляться (Руслан… 1997: 61–62). Трудно не заметить, насколько идеи «Мертвой воды» перекликаются с откровенно антисемитской концепцией В. Емельянова.

Первоначально авторы концепции «Мертвая вода» пытались сделать ее стержнем идеологии Русского национального собора (РНС), возглавлявшегося генералом А. Н. Стерлиговым. Для этого некоторые из них вошли в руководящие структуры этой организации, регулярно читали лекции и широко распространяли свои печатные издания на проходивших в начале 1990-х гг. национал-патриотических конференциях. Однако эти материалы не были восприняты руководством РНС как «чересчур заумные». Затем одному из активных деятелей движения, капитану 2-го ранга М. Н. Иванову, удалось, став членом ЛДПР, попасть в Госдуму РФ, где он начал распространять соответствующие идеи и материалы среди депутатов. Концепция «Мертвая вода» и связанные с ней публикации КОБР показались до того привлекательными многим депутатам Госдумы РФ, что 28 ноября 1995 г. прошли специальные посвященные ей парламентские слушания. Концепция была признана заслуживающей большого внимания, и соответствующие документы были направлены на рассмотрение в Администрацию президента. Ознакомившись с ними, 28 ноября 1997 г. советник президента Т. Дьяченко отправила их заместителю руководителя Администрации президента М. В. Комиссару для рассмотрения и подготовки ответа авторам документа. Но до президента документы так и не дошли. Однако показательно, что, ознакомившись с ними, помощники президента фактически не дали им никакой оценки (Шлейнов 1998а).

Понадобились антисемитский демарш генерала А. Макашова и поддержка его Госдумой в начале ноября 1998 г., а также возмущенные отклики из-за рубежа, чтобы президент РФ и его помощники наконец-то озаботились проблемой антисемитизма и нацизма в современной России. Тем не менее и позднее КОБР и ее идеи пользовались популярностью в правоохранительных органах, привлекали некоторых российских политиков и законодателей, а также проникали в отдельные вузы прежде всего военного профиля. Кроме того, активисты КОБР занимают ключевые посты в ряде самопровозглашенных академий, связанных с информатизацией и геополитикой, под крышей которых собираются эзотерики, экстрасенсы, уфологи, всевозможные маги и пр. (Солдатов, Бороган 2004; Мороз 2005б: 15, 61–79).

В декабре 1997 г. активисты КОБР учредили в Москве собственное Общероссийское народное движение «К Богодержавию». На выборах в Госдуму в конце 2003 г. сторонники концепции «Мертвая вода» выступали под эгидой концептуальной партии «Единение», созданной в 2000 г. Однако они проиграли выборы, собрав лишь 1,3 % голосов. В следующем году была сделана попытка объединения с праворадикальной Национально-Державной партией России, правда неудачная. Затем Петров вел переговоры с краснодарским лидером Союза славянских общин славянской родной веры и даже подумывал о приходе к власти в России (Мороз 2005б: 72–74). Движение вновь проявило активность в июле 2009 г., когда была создана партия «Курсом Правды и Единения». Однако в связи с последовавшей вскоре смертью Петрова активность движения резко упала. Кроме того, в связи со своей агрессивной антихристианской позицией это движение не находит понимания у нынешней российской власти, которая стремится поддерживать добрые отношения с РПЦ.

Неоязычники и христианство

Амбициям русских неоязычников тесно в рамках русского или, шире, славянского ареала, и, отдавая дань традиционной идее русской философии о «вселенскости» русской души, они хотели бы распространить свою идеологию на более широкий круг народов. Но это идет вразрез с акцентом на русском язычестве как ядре этой идеологии. Вот где коренится причина их колебаний в отношении к христианству и даже к атеистическому коммунистическому мировоззрению. Ведь в сравнении с язычеством эти идеологии создают несравненно более крепкую основу для возведения прочной опоры внутри страны, а также открывают путь к широкой международной коалиции. Кроме того, ослабление коммунистической власти, КГБ и цензуры привело во второй половине 1980-х гг. к массовому сдвигу новых русских националистов к традиционному православному мировоззрению. Именно в этом контексте следует рассматривать отрицательное отношение лидера НПФ «Память» Д. Васильева (1988: 213) к Емельянову и его взглядам. Ту же позицию занял тогда выходивший в эмиграции журнал русских националистов «Вече», поспешивший отмежеваться от русских неоязычников как от «узкой группки экстремистов» (Назаров 1987: 92–93). Впрочем, одновременно тот же журнал не счел для себя зазорным повторять небылицы о славянских племенах среди сарматов, о «русском вожде Одоакре», о докириллической славянской письменности, памятники которой святой Кирилл (Константин) будто бы встретил в Крыму, и т. д. (Вулич 1986: 125–127). Там же в апологетических тонах преподносилось творчество Ю. П. Миролюбова. Не было у журнала и сомнений в аутентичности «Влесовой книги» как исторического источника (Е. В. 1982; Сказ 1986: 169–176). Иначе говоря, судя по изменению отношения «Вече» к неоязычеству, этот журнал, подобно многим другим русским националистам, именно в 1986–1987 гг. переходил от мягкого неоязычества к ортодоксально православной позиции.

219