Арийский миф в современном мире - Страница 76

До известной степени импульс такого рода литературе задал писатель В. А. Чивилихин публикацией своего романа «Память», прямо направленного против концепции другого мифотворца-патриота Л. Н. Гумилева. В этом произведении пропагандировались фантазии сибирского археолога В. Е. Ларичева о древнейшей в мире цивилизации в Сибири, созданной, естественно, индоевропейцами, и о будто бы обнаруженном там палеолитическом календаре. Чивилихин не без удовольствия замечал, что и в долине Хуанхэ древнейшее население было представлено европеоидными индоевропейцами. Они будто бы участвовали в этногенезе многих восточноазиатских народов, и один из них оставил след даже в генеалогии Чингисхана. Автор прославлял славянское язычество, сближал славян с ведическими ариями и настаивал на том, что предки славян были автохтонами в поволжских и причерноморских степях. В итоге он договаривался до того, что славяне будто бы существовали как общность уже 5 тыс. лет назад. Он боролся с норманизмом, отождествлял «варягов-русь» со славянами и настаивал на возникновении славянской государственности задолго до Киевской Руси (Чивилихин 1982: 171–179, 181, 187, 427, 448, 466–471). Короче говоря, он тоже оживлял основательно подзабытые традиции историков «славянской школы» XIX в. Нельзя не отметить, что он стал первым известным советским писателем, кто объявил славян «арийцами». Растущему почвенническому движению все эти идеи пришлись как нельзя кстати. Они были вполне созвучны направлению, взятому Скурлатовым и Щербаковым, и в значительной степени повлияли на идеологию общества «Память» и его дочерних ответвлений, включая и ведическое.

Для примера стоит рассмотреть представления о древнерусской истории, которых придерживался один из признанных лидеров русского радикального движения 1970-х гг. В. Емельянов. Его книга «Десионизация», упомянутая выше, стала культовой среди русских национал-патриотов и оказала огромное влияние на сложение неоязыческих представлений о мире и истории, давших многочисленные побеги в последнюю четверть века.

Если Скурлатов и Щербаков подавали свои взгляды как научную фантастику, то Емельянов не скрывал своей веры в великую русскую дохристианскую цивилизацию, обладавшую богатой письменностью и культурой. Древних ариев, пришедших когда-то в Индию, он представлял «арийцами-венедами», принесшими на Индостан «нашу идеологию, сохранившуюся в основе индуизма и йоги». «Венеды», они же «арийцы», одно время якобы господствовали и в Восточном Средиземноморье, дав название Палестине («Опаленный стан»). К этим «венедам» автор относил и финикийцев, не желая уступать семитам лавры создателей алфавита. Всю континентальную Европу и Скандинавию до германцев также заселяли будто бы «славяне-россы», или «венеды». Автору было «вполне ясно», что «единственными автохтонами Европы являются венеды и прибалтийские арийцы», а кельты и германцы пришли будто бы из глубин Азии (Емельянов 1979: 7, 12, 15–16).

Именно «венеды» составляли «становой хребет арийского языкового субстрата» и были основными хранителями общеарийской идеологии. Чистота языка и идеологии сохранилась якобы только «на просторах от Новгорода до Черного моря», где долго держалось представление о «триединстве трех триединых троиц»: Правь-Явь-Навь, Сварог-Перун-Световид, Душа-Плоть-Мощь. Там царил истинно Золотой век, «понятия зла не существовало». Емельянов упивался восхвалением «русского дохристианского прошлого»: русичи жили в гармонии с природой и имели лучезарную идеологию, не знавшую слепой покорности перед Богом. У них не было ни святилищ, ни жрецов. Носителями «оккультной мощи» были женщины-йоги, что якобы вообще было свойственно арийцам (Емельянов 1979: 7–8). В своих построениях автор, подобно Скурлатову и Щербакову, широко использовал материалы «Влесовой книги», прибегая к обильным цитатам из нее и ища в них остатки истинного русского мировоззрения, того, что составляло «душу народа» (Емельянов 1979: 8 – 12).

Евреи в концепции Емельянова выглядели дикарями, нахлынувшими в «арийскую» Палестину и узурпировавшими «арийское» культурное наследие. Эта идея «кражи великой мудрости» стала едва ли не аксиоматичной в трудах любителей «Влесовой книги» и последователей Емельянова. Русские радикальные националисты стали обращаться к ней в особенности после выхода русского перевода книги английской исследовательницы Мэри Бойс о зороастризме, где говорилось о том, что ряд его важнейших положений были усвоены иудаизмом, христианством и исламом (Бойс 1987: 40, 65, 96). Из этого авторы антисемитской литературы нередко делают вывод о том, что семиты якобы не были способны к самостоятельному творчеству и «паразитировали» на «арийских знаниях». Между тем та же Бойс показывала, что зороастризм воспринял из ассиро-вавилонских, то есть семитских, культов веру в великую богиню (Бойс 1987: 76). Кроме того, через ассирийцев в зороастризм вошли некоторые важные египетские символы (Бойс 1987: 72), а много раньше праиндоевропейцы заимствовали у прасемитов термин для «звезды». Речь здесь идет о хорошо известном процессе культурных взаимовлияний, который распространялся и на религиозную сферу. Кстати, надежно установлено, что и славянский пантеон в раннем Средневековье пополнился рядом иранских божеств, таких как Хорс и Семаргл. Такие процессы вовсе не говорят о какой-либо ущербности одной из сторон, участвовавшей в таком культурном обмене, а их результаты зависят от конкретной политической, социальной и демографической ситуации.