Арийский миф в современном мире - Страница 38

Примечательно, что позитивное отношение к межэтническому смешению вскоре дало Ухтомскому основание доказывать, что Россия близка не только к Востоку, но и к Европе. Опираясь на идеи шведского археолога О. Монтелиуса, он поместил родину русов в Предкавказье, где якобы происходило смешение германцев (готов), славян, горцев и степных кочевников и откуда шло их расселение по всей Европе. Тем самым, русские оказывались в родстве с германцами, а следовательно, и с англосаксами. Поэтому и варяги были им отнюдь не чужды (Ухтомский 1907).

Сходные взгляды с энтузиазмом развивал ученик Хомякова, основатель Томского университета и его первый ректор В. М. Флоринский. Будучи археологом-любителем, он считал оправданием археологии изучение «национального вопроса»: «Каждый археологический факт важен не сам по себе, а только в связи с прошлым того или иного народа» (Флоринский 1894: XVII). В его рассуждениях о задачах археологии отчетливо звучал политический мотив, ибо он полагал, что «восстановление древних границ у обездоленных народов составляет их историческую задачу, к которой инстинктивно стремится государственная жизнь… Здесь-то археологические памятники, правильно истолкованные, могли бы служить путеводной нитью» (Флоринский 1894: VI).

Флоринский верил в превосходство славянской культуры над тюркской, финской или монгольской и помещал прародину «ариев» в Центральной Азии (Флоринский 1894: 3). Он настаивал на том, что эти «арии» жили в Туркестане и Южной Сибири в бронзовом веке, то есть задолго до появления там тюркских и финских народов. Отождествляя саков и массагетов с праславянами, он утверждал, что подавляющее большинство скифов и сарматов были славянами по происхождению. Иными словами, он объяснял колониальную экспансию России якобы инстинктивным стремлением славян вернуться на свою древнюю родину. Примечательно, что создателями современной цивилизации Флоринский считал «семито-арийцев», называя их ведущей народностью наиболее одаренного «кавказского племени» (Флоринский 1894: 2).

Прародину «арийцев» Флоринский помещал в западной части Памира или Тянь-Шаня и считал Семиречье регионом, заселенным ими сразу же после ухода оттуда. Именно в Семиречье еще долго обитали «восточные арийцы», под которыми он понимал скифов и сарматов. А накануне прихода «монголо-татарских племен» там все еще оставались такие «арийские народы», как усуни и юэчжи (Флоринский 1903).

Таким образом, в тот период прародину «арийцев» русские авторы предпочитали помещать в Центральной Азии или рядом с ней. В то же время ислам встречал неприязненное отношение: его считали враждебной силой, губительно сказывавшейся на культуре (Смирнов 2011: 319, 330).

Поселившийся в Курляндии швейцарец Г. Бруннгофер своими исследованиями также всячески доказывал правомерность присоединения Центральной Азии к России (Laruelle 2005: 163). Он резко противопоставлял Иран Турану как культуру варварству, мирных оседлых земледельцев и скотоводов – воинственным и коварным кочевникам, и их историю он воспринимал как длительную «расовую борьбу». Одновременно это была и борьба религий – сперва буддизма туранцев против парсизма иранцев, а затем – между зороастризмом, исламом и несторианством. Говоря о необходимости развития археологии и этнографии в Туркестане, Бруннгофер интересовался прежде всего таджиками как пусть и «подпорченными», но представителями «арийства» – именно их следовало пробудить к новой жизни, и на них он советовал опираться России (Бруннгофер 1891).

В 1895–1918 гг. в Ташкенте под председательством генерал-губернатора барона А. Б. Вревского работал Туркестанский кружок любителей археологии, в составе которого можно было встретить как местных колониальных чиновников, военных и представителей духовенства, так и молодых ученых, слава которых была еще впереди. Отстаивая интересы России в Центральной Азии и оправдывая ее колониальную политику, члены кружка в то же время занимались серьезными научными изысканиями. В поисках «древних предков» они проводили археологические и исторические исследования, накапливая ценные материалы, в дальнейшем послужившие основой для изучения древней и средневековой истории народов Центральной Азии. Однако в те годы Вревский ставил перед кружком задачу изучения жизни «древних оседлых арийских племен», имея в виду «арийское происхождение славян» и большие заслуги арийцев перед человечеством (Протокол 1896: 1–2). Он настоятельно рекомендовал членам кружка руководствоваться книгой Флоринского.

В целом этим идеям была созвучна опубликованная в первый год работы кружка статья молодого тогда В. В. Бартольда, в целом следовавшего схеме Н. И. Веселовского. Она давала оценку имевшимся тогда скудным знаниям о «древних арийцах» в Центральной Азии и была посвящена главным образом эпохе арабского завоевания. В ней «арийцы» изображались древним местным оседлым населением, «арийство» представлялось национальностью и Сасанидское государство рисовалось «национальным», что, по словам автора, выгодно отличало его от Арабского халифата. Автор доказывал, что арабское влияние не повлекло культурного упадка и арийская знать продолжала удерживать бразды правления, тогда как появившиеся в регионе тюрки были поначалу рабами или служили военными наемниками. Все изменило тюркское нашествие конца X в., когда власть захватили тюрки и арийская знать стала приходить в упадок, что сказалось и на культуре (Бартольд 1896). И хотя впоследствии сам Бартольд немало внимания уделял изучению тюркской культуры, созданная в этой статье схема надолго определила представления об общем ходе развития древней и средневековой Центральной Азии.