Арийский миф в современном мире - Страница 166

166

Каким образом высокая цивилизация (а по утверждениям автора, она знала воздухоплавание и владела тайной ядерной энергии!) могла бесследно исчезнуть, притом что даже отсталые бродячие палеолитические охотники оставили свой след на земле, остается неразрешимой загадкой автора. Не легче понять, каким образом русский народ может быть связан с цивилизацией, исчезнувшей с лица Земли не менее 10 тыс. лет назад. Впрочем, Демин увлекался эзотерикой и мистикой. И ему было вовсе нетрудно выдвинуть предположение о том, что после природной катастрофы гипербореи могли скрыться под землей (здесь он явно находился под влиянием романа Бульвер-Литтона, скрестив его со «сказанием о чуди», по которому северные обитатели ушли под землю, не желая подвергаться христианизации). И он призывал искать их мегалитические сооружения… под землей (Демин 1997 г: 475–477).

Здесь логика философу, похоже, совсем отказывала. Ведь если, как он считал, гиперборейцы умели строить мегалиты под землей, можно себе представить, что они строили на земле до катастрофы. А между тем археологически Север изучен достаточно хорошо для того, чтобы утверждать, что никаких мегалитических сооружений или даже чего-либо, хотя бы отдаленно напоминавшего цивилизацию, на Севере не обнаружено и обнаружено не будет.

Причину этого Демин видел вовсе не в отсутствии соответствующих памятников. Здесь его логика следовала по достаточно накатанной эзотерической колее. Ему казалось очевидным, что знания древней цивилизации утрачиваются «в результате искусственного идеологического вмешательства, включая религиозную экспансию или насаждение чужеродной идеологической парадигмы». Одним из факторов исчезновения столь почитаемого им языческого наследия он считал принятие христианства (Демин 1997 г: 479; 1998: 31). Мимо этого неоязыческого аргумента философ пройти не мог, хотя делал все, чтобы не заявлять громогласно о своих антихристианских настроениях. Впрочем, каким образом христианство могло погубить наследие «цивилизации», исчезнувшей с лица Земли в результате катастрофы, произошедшей более 10 тыс. лет назад, Демин также не объяснял. В поисках ответа он вступал на сомнительную тропу, уже протоптанную Ивановым (Скуратовым) и Кифишиным. Его также волновал вопрос о древнейших взаимоотношениях индоевропейцев с семитами. И он представлял вполне невинную русскую сказку о Курочке Рябе напоминанием о тех допотопных временах, когда индоевропейцы будто бы не на жизнь, а на смерть бились с семитами. Но в отличие от Кифишина он переносил поле битвы на далекий Север, где будто бы располагалась прародина человечества. Он изображал дело так, будто миграция индоевропейцев на юг была следствием их военных неудач. Иными словами, «натиск семитов» был отнесен им в эпоху палеолита (Демин 1997 г: 363–365; 1999б: 108, 169, 296–298).

Отличаясь предельным дилетантизмом, работы Демина воочию демонстрируют все излюбленные приемы современной паранауки. Это гипермиграционистский и моноцентристский подход, полностью игнорирующий возможность конвергентного развития; следование априорной концепции, ради чего отбираются только те аргументы, которые ей удовлетворяют, и отбрасывается все то, что идет вразрез с ней; искажение и доведение до абсурда концепций специалистов («твердолобых ученых»), чтобы легче было их опровергать и убеждать читателя в своей правоте; ссылки на любимых авторов вне зависимости от того, к какому времени относятся их концепции и какое место они занимают в историографии; упорное замалчивание альтернативных гипотез и теорий, выдвигавшихся специалистами; всяческое избегание научного спора с теми, кто предлагал иные решения исторических проблем; зато полное доверие к фантастическим взглядам и «открытиям» неспециалистов (краеведов, уфологов, эзотериков, «энтузиастов-поисковиков» и пр.) и, наконец, утверждение о том, что якобы академические ученые устанавливают запреты на изучение каких-либо эпох или развитие каких-либо теорий (Cole 1980). Чтобы найти сочувствие в обществе, деятели паранауки стремятся объявить себя «правдоискателями», подвергающимися гонениям со стороны «догматиков». Но в науке нет запретов; отвергаются лишь те взгляды и построения, которые не подтверждаются фактами и, тем самым, признаются ненаучными. Именно к ним и относятся фантазии Демина и его последователей.

Подобно другим эзотерикам, Демин искал исторические сведения в мифах, сказках и легендах, почти полностью игнорируя огромный массив данных, накопленный современными археологией и лингвистикой. Если он и прибегал к таким данным, то чудовищно искажал их смысл. В итоге вместо глубокого научного анализа читателю предлагалось неимоверное число никак не связанных между собой фактов, вырванных из контекста и, по сути, ничего не доказывающих. Демин был вынужден опираться не на научные аргументы, а на мнения дилетантов; любые попытки найти единомышленников среди ученых заставляли его обращаться к историографии XVIII–XIX вв., а то и к более ранним работам, которые уже давно безнадежно устарели и иначе, как курьез, специалистами не рассматриваются. Ориентируясь на нетребовательного малообразованного читателя, автор пытался поразить его воображение псевдоэрудицией, но при этом, даже если он обращался к реальным фактам глубокой древности, он «забывал» упомянуть об их контексте и вовсе избегал указывать датировки.

В частности, он использовал данные современного фольклора или современных народных обрядов и ритуалов для того, чтобы восстановить историю многотысячелетней давности. Для него «фольклор – это закодированная в устойчивых художественных образах и символах родовая коллективная память народа» (Демин 1997 г: 338; 1999б: 84). И ему даже не приходило в голову, что современная культура является плодом длительного развития и что те же ритуалы и фольклорные мотивы, а также смысл культурных символов даже сто лет назад могли восприниматься и интерпретироваться иначе, чем ныне, не говоря уже о более глубокой древности. Он не задавался вопросом о том, какой может быть глубина народной памяти. Между тем недавние исследования показали, что современные бушмены Ботсваны и Намибии, например, уже не помнят о том, что их предки пользовались каменными орудиями, хотя это было менее ста лет назад! Однако, вопреки такого рода данным, Демина проблема культурной динамики и культурных взаимовлияний вовсе не интересовала – похоже, он полагал, что культурные элементы, сложившиеся тысячелетия назад, обладали абсолютным консерватизмом – время над ними было не властно. Это механистический подход, уже давно отброшенный наукой, но культивирующийся эзотерикой. Среди других столь же сомнительных методических приемов была народная этимология – излюбленный прием дилетантов, позволяющий доказать все, что угодно.

166